Наверное, большинство людей в мире знают и любят Рене Зеллвегер за образ Бриджит Джонс — смешной, нелепой, пухлой Бриджет, которая поёт, сидя на диване, изображая микрофон из бутылки вина, и носит идиотские блузы, которые ей дарит мама. Но в карьере Зелвеггер были и другие, потрясающие фильмы: адаптация мюзикла «Чикаго», драма «Холодная гора», романтический фильм «Джерри Магуайер». Словом, посмотреть в её фильмографии есть на что.

Но некоторое время назад в жизни Рене случился кризис. Она не снималась в новых проектах, её предыдущие фильмы сложно было назвать «успешными», и, кроме того, весь мир решил прокомментировать её неудачные пластические операции и не скупился на отзывы о том, как изменилось лицо всенародной Бриджит.

 

Сейчас Зеллвегер начала выкарабкиваться из этой ямы — сейчас к выходу готовится лента «Джуди», биографическая картина о жизни Джуди Гарленд. И у неё есть все шансы быть прекрасной.

К релизу ленты журнал Vulture подготовил масштабное интервью с Зеллвегер — о том, как она преодолевала депрессию, как искала своё место в жизни и как переживала скандал с Вайнштайном. Да много о чём. А обложку выпуска украсил портрет Рене, сделанный без ретуши и без угрожающего мейкапа — в пику всем ненавистникам, кто критиковал её внешность.

Мы прочли интервью и выделили 6 важных цитат, в которых Зеллвегер рассказывает о том, как боролась с болью, одиночеством, депрессией и пинками, которыми награждала её жизнь.

 

«[мне было очень важно оглянуться и переоценить свою жизнь]. Я не была здорова. Я не ухаживала за собой. Я сама была последним пунктом в списке своих приоритетов. Мой терапевт показал мне, что 99% моей жизни я провожу как публичный человек, и на реальную жизнь остаётся лишь микроскопически маленькая крошка времени. Необходимо было, чтобы мне не было нужно что-то делать постоянно, чтобы я не знала, как будут развиваться следующие два года в моей жизни. Я хотела дать случайностям произойти. Нужна тишина, чтобы появлялись новые идеи».

«Однажды в аэропорту я столкнулась с Сальмой Хайек. И она поделилась со мной этой красивой… метафорой? Аналогией? В общем, она сказала, что розы не цветут целый год напролёт — разве что они пластиковые. Что это для меня значит? Что часто тебе кажется, что нужно изобразить, будто бы всё классно, и просто делать свою работу. Наверное, стоило бы остановиться, но ведь предложение такое захватывающее и уникальное, и ты пожалеешь, если не примешь его… Но нет. На самом деле, нет. Нужно взять себя в руки и просто, знаете… отдохнуть».

«Я поняла, что в депрессии, с помощью моего психолога. Ведь ничего так не настраивает перспективу, как международное унижение! Оно показывает, что для тебя важно. И заставляет стряхнуть всё поверхностное, всё то, на что и так не было времени. Один из страхов, которые, наверное, разделяют все артисты, — у нас есть опыт критики не только нашей работы, но и нас как людей. И когда её становится слишком много, когда она переходит все границы, когда ты понимаешь, что твоя кожа не такая прочная, как должна быть, что ты почувствуешь? Теперь я знаю. Я получила сильнейший пинок. И это не конец. Но тяжело было только год. Затем у меня был прекрасный пятилетний период, когда я радовалась и открыла новую главу, о которой никто вокруг не знал».

«У меня было много мест, где я жила, но долго не было дома. Не было дома, где можно было бы распаковать все фотографии и выставить их на полку… Было два чемодана. Я знала, где лежит мой паспорт, где лежат все важные бумаги — они всегда находились в моей ручной клади. А теперь я наконец поставила эту ручную кладь на полку!»

«Я сова, которая рано просыпается. Поэтому в полночь я всегда ещё чем-то занята. Например, раньше я постоянно передвигала мебель. Я не могла исправить каких-то вещей в своей жизни, но по крайней мере это я могла исправить. Или стирала. Я обожаю стирку, потому что она привносит в жизнь какой-то порядок, который я могу ощутить: свежее и мирное начало. Люблю стирку».

«Мне нужно было изменить то, что происходило [с моим лицом], потому что это не работало. И это очень расстраивало меня. Я не так вижу красоту. И не так вижу себя. Мне нравятся мои странные причуды, моё беспорядочное сочетание черт. Всё это позволяет мне делать то, что я делаю. И я не хочу быть кем-то другим. Меня наняли на первую работу в голубых джинсах, ковбойских сапогах, с растрёпанными волосами. И мне не пришлось что-то в себе менять, чтобы работать. Так зачем я начала пытаться втиснуть себя в какой-то чужой формат?»

Photo: Amanda Demme