О коронавирусе наверняка известно очень мало — именно это и делает заболевание таким страшным, вызывая панику и истерику. В информационном пространстве множатся мифы: мы не понимаем, как нас будут лечить в случае чего, сколько времени придётся провести в больнице, слышим, что надо покупать лекарство от малярии — словом, очень много слухов со всех сторон. Чтобы понять, какие из них правдивы и чего ожидать, если заболеешь, мы связались с Виталиной Олещенко — семейным врачом и основательницей медицинского центра Singapore Medical Centre. Всего за время пандемии Виталина лечила от коронавируса 20 человек — на момент написания статьи 8 из них уже полностью выздоровели. 

О рекомендациях Минздрава и работе с врачами

Врачам всё время высылают памятки и рекомендации, но вопрос в том, что рекомендации Минздрава строятся на «опыте Китая». На мой взгляд, его не стоит использовать в наших реалиях. Да, нам отправляют протоколы о том, что мы должны назначать и как поступать, но всё равно врачи лечат пациентов в зависимости от каждого конкретного случая. Информации много, но преимущественно она очень общая: вирус не изучен, а потому никто не напишет «это лекарство обязательно к использованию», пишут — «возможно, это будет эффективно». 

При этом, если делать всё по протоколу, нужно давать Плаквенил, противомалярийный препарат, который подавляет иммунитет. Есть исследования, согласно которым после терапии Плаквенилом люди выживали, но при этом цифры очень разные и нечёткие — поэтому я такое лечение вообще отбрасываю. А люди уже разобрали Плаквенил во всех аптеках, и поэтому теперь пациенты с волчанкой, ревматоидным артритом и другими болезнями, от которых этот препарат действительно помогает, не могут его купить.

О протоколе, по которому на самом деле происходит лечение

Сейчас у меня 12 пациентов, заражённых COVID-19, чей диагноз подтвердил ПЦР-анализ. Эти люди распространяют инфекцию. Из этих 12 шестеро — с пневмонией вирусного происхождения. Но, когда мы смотрим на их состояние в динамике, оно явно улучшается. Все мои пациенты — с лёгкой и средней тяжестью течения болезни, критических и тяжёлых, к счастью, нет. Что на это повлияло, сложно сказать: возможно, мы действительно вовремя ввели карантин, а также не исключено, что вакцина БЦЖ, которую нам делают в детстве, и правда отчасти защищает от коронавируса. 

Я назначаю антибиотики и противосимптомные лекарства. Есть кашель — даём лекарство от кашля, есть мокрота — даём отхаркивающее, есть температура — понижаем её. Всё очень просто. Всех пациентов заставляю пить много воды: чем больше воды, тем легче организму восстанавливаться, а иммунной системе — быть начеку. В журнале Lancet я прочла текст о том, что при вирусных воспалениях показан витамин С, но употреблять его лучше в комплексе с цинком — так они лучше усваиваются и положительно влияют на иммунную систему. Вот на такой симптоматической и противовоспалительной терапии пациенты и выходят из заболевания.

Коронавирус — новая болезнь. Мы пока не знаем, как она будет развиваться и как в дальнейшем повлияет на лёгкие. Лёгочная ткань затянется фиброзом, как шрамом, или случится инфаркт лёгкого, который затем может распространиться дальше? Мы этого не знаем, и это нехорошо. Мне кажется, сейчас плохо работают патологоанатомы: учитывая, что болезнь новая и неизвестная, мне непонятно, почему людей, умерших от коронавируса, кремируют. Мы научились лечить онкологические заболевания, потому что проводили вскрытия и изучали, как именно рак поражает организм. То же самое — с ВИЧ и гепатитами. Я сейчас вижу очень мало статей патологоанатомов о том, как выглядят лёгкие пациентов, умерших от коронавируса. Находила, правда, один отчёт врача из Израиля, который написал, что поражение лёгких не похоже на поражение от пневмонии — но при этом на что похоже, он не написал. 

И самое интересное, что я замечаю: иногда приходят пациенты вот прямо с хрестоматийными симптомами, сходится всё — утренняя субфебрильная температура, тотальная усталость, одышка, вероятный кашель. И вот такие случаи показывают отрицательный результат во время анализа — это удивительно, ведь они очень похожи на коронавирус. При этом есть пациенты, которые просто жалуются на усталость и оказываются положительными. Возможно, это означает, что вирус уже мутировал, а тест-системы, которыми мы пользуемся, устарели. 

О необычных случаях

У меня есть удивительная пациентка 16 лет — эта девушка до сих пор выделяет коронавирус, но при этом у неё совершенно нет никаких симптомов, и я ей даже ничего не назначала. Серьёзно, она здоровее здоровых. Нет хрипов, воспалительных процессов в носоглотке, нет усталости, потери вкуса и обоняния. Коронавирус может выжить, только если у него есть клетка, куда он попал. Когда клетки нет, он не может размножаться. Если лёгкие чистые, можно предположить, что вирус размножается где-то в верхних дыхательных путях. Но в случае этой пациентки вообще непонятно, где находится вирус. 

Но, безусловно, давление от заболевания сильно ударило по психике девушки — её историю подхватили и «Униан», и «Обозреватель», и хотя по этим публикациям невозможно вычислить её личность, она-то знает, о ком читает. Эта история её задела: сложно осознавать, что ты — распространитель опасного заболевания. 

Психологически тяжело многим пациентам. Вот, например, у меня лечилась пара — сейчас они оба уже выздоровели. Девушке из этой пары я назначила антидепрессанты, потому что ситуация доводила её до слёз. Даже когда она просто перечисляла свои симптомы, она рыдала, у неё тряслись руки. Пока мы не увидели отрицательный результат на тесте, ей было очень плохо. Это, кстати, случай, когда пациентка сама настаивала на тесте — я бы не стала его делать. Она обратилась ко мне и сказала: послушайте, у меня паранойя, мне очень страшно, пожалуйста, сделайте мне тест. Когда она оказалась положительной, мы пригласили мужа, сделали тест и ему — он тоже оказался положительным. Это распространенная практика: люди, у которых даже толком нет симптомов, часто обращаются и уговаривают сделать тест. В большинстве случаев я соглашаюсь: от этого действительно всем становится спокойнее. 

Об общем настроении пациентов

Все, кто обращается с какими-то жалобами — будь то ОРВИ, геморрой или артериальная гипертензия — обязательно накручивают себе симптомы коронавируса. Мы же знаем, что он может быть бессимптомным или малосимптомным, из-за этого заподозрить его у себя крайне просто. Поэтому начало приёма всегда проходит примерно одинаково: я или успокаиваю пациента, или мы делаем тесты и вычёркиваем заболевание. А дальше уже занимаемся болезнью, которая действительно привела человека ко мне. 

Но общее настроение действительно плохое, тяжёлое: сейчас я назначаю очень много антидепрессантов, потому что пациенты приходят с головной болью, с чувством незащищённости. Многие теряют работу, и единственное, на что они могут опереться, — это здоровье. А оно падает. И когда не знаешь, что будет с тобой завтра, это точно никак не поднимет твой моральный дух. А новостей в информационном пространстве больше о том, сколько людей умерло, мало кто показывает тех, кто успешно вылечился и продолжает свою обычную жизнь. 

Возможно, пандемия началась ещё в декабре, мы не знаем этого наверняка. Но я точно могу сказать по Киеву, что вспышка вирусной пневмонии в декабре была очень сильная. Но мы всё это списывали на грипп. И тогда мы настоятельно рекомендовали вакцинироваться. А с учётом нынешней ситуации можно предположить, что это уже было началом коронавируса.

О поиске новых заболевших

Этим занимается санэпидемстанция. У врачей есть номера телефонов районных станций, и, когда мы диагностируем кого-то с коронавирусом, должны набрать станцию, а они проверят всех, с кем человек контактировал. Но такая система очень неудобна. Почему? Потому что каждая станция отвечает только за конкретный район. И вот представьте: есть семейная пара, положительная на коронавирус, которая живёт в Шевченковском районе. У мужчины есть бывшая жена, которая живёт на Оболони. Я звоню в станцию по району, где живут мои заболевшие, и даю данные лиц, с которыми они контактировали, а мне отвечают — они живут на Оболони, вот туда и звоните. И в итоге полдня ты проводишь на телефоне.

О врачах и опасности заражения

После моей первой пациентки с подтверждённым коронавирусом у меня был полноценный приступ паники: одышка, тахикардия, все вот эти вещи. Когда она ко мне пришла, на мне были лёгкие костюм и маска — я не принимала её как потенциально коронавирусную. Хотя вообще-то у меня есть вся необходимая защита. 

Спустя 4–5 дней я была на прямом эфире, мы долго общались по скайпу — а когда я закончила беседу и выключила микрофон, то поняла, что просто не могу вдохнуть. Я замерила степень насыщенности крови кислородом, не могла говорить, не могла успокоиться, накрутила себя до сумасшедшего состояния и две ночи спала в отдельной комнате, пока не пришёл ПЛР-анализ. После этого я делала ещё несколько экспресс-тестов. Словом, да, врачам сложно — мы толком не понимаем, что это, и умирать от этого ну вообще не хочется. И страшно за тех, с кем я контактирую — за пациентов, родственников. Поэтому каждые 2 недели я сдаю анализы и проверяюсь. 

О пользе вакцинации от других заболеваний в борьбе с коронавирусом

Вакцинацию сейчас делать обязательно — без вариантов. Даже в разгар пандемии. Вакцинация — это неспецифический иммунитет: мы загоняем в мышцу элемент вируса, заставляем нейтрофил поедать его и запоминать этот вирус. Этот процесс занимает от 7 до 14 дней, но в любом случае иммунитет его запомнит, при необходимости среагирует молниеносно и разберётся с инфекцией. Из всех, кого я вакцинировала от гриппа в этом году, никто не заболел — кроме одного ребёнка, который перенёс болезнь очень легко, за 2–3 дня. Кроме того, есть вакцинация и от пневмонии — она хорошо подходит людям, у которых хронические бронхиты, отиты, ларингиты и прочие подобные моменты. Она будет полезна и тем, кто не склонен к таким заболеваниям — такая вакцина защитит от 13 штаммов пневмококка. У меня есть семья из 9 человек, которые вакцинировались от гриппа и пневмококка в разгар всего происходящего, и, к счастью, никто из них ничем не заболел.